Письма русского офицера о Польше, Австрийских влад - Страница 90

В полдень картина совершенно переменилась: все, что было поражением сердец, стало забавою глаз; бульвары наполнились опять гуляющими; беспечность взяла по-прежнему верх над всеми беспокойными ощущениями, доверенность возвратилась, и народ легкомысленно успокоился. Хотя и появлялись еще толпы обезоруженных беглецов, распуганных громом войны поселян и раненых солдат, но свежие войска стройно выступали из города на бой, и город был покоен. Народ не только не пугался более прежних явлений; но с удовольствием толпился еще, как обыкновенно, вокруг гаеров, шарлатанов и фокусников. И люди, сетовавшие за час пред тем о судьбе своего отечества, с непритворным восхищением любовались кукольным театром!

Такие же страхи, как вчера, взволновали было умы на другой день; но теми же средствами, как и накануне, успокоены были. Потомство, конечно, не захочет поверить, чтоб целая столица не прежде могла узнать о приближении 200 000 армии неприятельской, как послышав гром пушек у ворот и гром барабанов на всех улицах своих!.. В минуты близкой опасности смятение сделалось опять общим. Многолюднейшая из столиц европейских содрогнулась и восстенала. Ужас сковал миллион сердец! Беспрерывный барабанный бой призывал народную гвардию к защите города, который оборонять невозможно и не должно было. Везде раздавался плач жен и детей при расставании с супругами и отцами, летевшими на бой. Следуя закоренелой привычке обольщать и обманывать народ, правительство разгласило накануне, что к стенам Парижа подходила какая-то отбившаяся от армии колонна (une colonne egaree), которую парижане могли истребить в один миг; но следующий день обнаружил ложь. С высоты Монмартра увидели приближение 200 000! Союзники вели пехоту свою по всем дорогам во множестве; многочисленная конница их покрывала все поля; 600 пушек гремели на холмах! 12 часов продолжался бой. Но когда уже все, кроме чести, потеряно было, когда король (Иосиф) бежал, сокровища увезли; когда победоносные армии союзников, как темные тучи, шли прямо на Париж, когда все сердца цепенели под шумом военной грозы, и все ожидали падения громов и гибели народа — вдруг какая-то непостижимая сила остановила союзников у самых ворот столицы! Воины великодушные, после столь дальних походов, столь тяжких трудов и столь кровопролитных битв, достигли наконец столь вожделенной цели, и — о верх благородства и чести! — они не употребили во зло победы своей. Великие государи, управлявшие сердцами войск, пеклись о целости столицы французской, как будто о родном своем городе. Пример великодушия неслыханный до наших времен! История изумит потомство, представя великое событие это в настоящем виде его. Ночь 30 марта (по новейшему исчислению), долженствовавшая быть свидетельницею великих пожаров, бесчисленных убийств и страшного разлития крови, сделалась, напротив, свидетельницей торжества, единственного в летописях мира, — торжества великодушия над мщением, добродетели над пороком! Эта ночь прекратила пятнадцатилетнее рабство и восстановила, древний порядок вещей. Столь великие события в столь малое время совершены, что все происходившее казалось только обольстительным сном.

30 марта Франция была еще под ярмом в томительных муках ожидания; 31 свободна и в торжестве!.. С первым лучом солнца неописанное чувство радости, чувство неожиданного счастия пробудило весь Париж. Большая половина жителей выхлынула из домов, и площади, бульвары и улицы закипели народом; все окна наполнились зрителями. Такова была встреча в благородном городе благородным воинам, которые, сочетав лавры с оливами, приобрели сугубую славу победителей и миротворцев. Появление ополчений, притекших с берегов Волги, Шпреи и Дуная, на первых порах изумило парижан и извлекло было слезы из очей страстных любителей отечества; но неимоверное великодушие этих питомцев отдаленнейших стран успокоило совершенно волнение сердец и умов. Жители не находили слов к изъявлению благодарности своим пощадителям и готовы были боготворить великого монарха Севера.

Инвалидный дом (в Париже)

Читал ли ты описание Валгалы в Северной Эдде? Если читал, то припомнишь, конечно, те прекрасные награды, которые сплетатели северных баснословии сулили героям своим в будущей жизни. Беспрерывные войны гремели по лесам и пустыням древнего Севера. Звание военного человека уважаемо было всеми. Люди, в которых семейственная жизнь и мирные занятия умягчили ретивость сердец и утолили жажду к брани, не могли без живейшего участия сердечного смотреть на тяжкие труды и мужественную смерть великодушных блюстителей их спокойствия, выгод и прав. От этого родились понятия утешительные для воинов. Служители алтарей освятили, а стихотворцы украсили их всеми цветами воображения своего. Тогда верили, что богини (Валш), цветущие красотою и младостью, невидимо слетали на поля брани и, принимая в нежные объятия души храбрых, уносили в жилище радостей, в Валгалу. Правители воинственных народов, для очевидных польз своих, долго поддерживали эту веру. Но понятия мечтательные уступили место существенности, очарование исчезло, а войны продолжались, и воины желали быть успокоенными на той земле, которую защищали утратою здоровья и членов своих. Кровавые раны становились устами и вопияли за них. Священный глас веры, здравый рассудок и чувствительные сердца вступились за великодушных стражей отечества. В разных государствах прилагали разные способы для доставления наград и покоя пострадавшим и потрудившимся в бранях. Но ни одно государство в Европе (думаю, кроме Англии) не похвалится таким прекрасным заведением, как Франция. Оно есть перлою столицы ее. Я был сегодня в инвалидном доме и признаюсь тебе, друг мой, что все мечтания о древней Валгале слабы пред теми существенными благами, которые доставляет тут безмятежный отдых поседевшим в военных трудах. В двух словах расскажу историю инвалидного дома, а потом опишу его наружный и внутренний вид.